Глобальное управление

В статье представлена попытка научной систематизации базовых характеристик, целей, задач, принципов и результативности сложившейся системы международного сотрудничества в сфере противодействия коррупции. В своем научном анализе автор исходит из того, что международное антикоррупционное взаимодействие носит разноплановый и многоуровневый характер, представляет собой комплекс отношений универсального общемирового, регионального и межстранового уровня, реализуется в режиме тесного международного взаимодействии между субъектами глобального управления, межправительственными и неправительственными организациями, транснациональными корпорациями, иными структурами и институтами. Показано, что коррупционные девиации сегодня вышли на передний план в перечне приоритетных направлений в борьбе не только с национальной, но и транснациональной преступностью. Такое сотрудничество включает в себя согласованную антикоррупционную политику, стратегию и тактику, выработку и ратификацию соответствующих международных договоров, их включение в законодательство отдельных государств и последующую реализацию с учетом национальных условий, имеющихся возможностей и сложившихся традиций. Учитывается также объективная реальность того, что коррупция в современном мире превратилась в трансграничную, в хорошо организованную противоправную деятельность, неуклонно расширяющую сферу своего негативного влияния. Поэтому требует к себе самого пристального внимания со стороны правительственных инстанций, правоохранительных структур и соответствующих международных институтов. В заключительной части статьи оценена роль и анализируются особенности стратегического курса Российской Федерации и ее правоохранительных органов в системе международного антикоррупционного взаимодействия, представлен политико-правовой механизм и управленческие инструменты реализации соответствующих международных конвенций, договоров и соглашений. Обращается также внимание на проблему экспорта коррупции.

Основной вывод: антикоррупционные меры, если рассчитывать на их эффективность, должны быть политически, юридически и экономически хорошо обоснованными, должны реализовываться системно и в непрерывном режиме, органически сочетаться с консолидированными действиями в глобальном масштабе.

В статье ставится вопрос о совершенствовании механизмов взаимодействия государственных институтов с гражданскими структурами в условиях цифровизации. Автором исследуются два основных вызова для современного государственного управления — виртуализация коммуникации и расширение сетевого ландшафта публичной политики, адекватный ответ на которые будет способствовать повышению адаптивности политической системы. Автор фиксирует проблему несоответствия используемых государством коммуникационных стратегий в построении диалога с обществом, получившим широкое распространение повседневным практикам виртуальной коммуникации. Вместе с тем, обращается внимание на ряд ограничений и рисков, не позволяющих государственным институтам свободно использовать каналы виртуальной коммуникации. Подчеркивается важность профессионализации онлайн-коммуникации и грамотного инкорпорирования социальных медиа в медиадизайн современного государственного управления. В качестве перспективных для государственного управления форм взаимодействия с обществом посредством интернет-технологий рассматриваются практики краудсорсинга и делиберативные онлайн-форумы, раскрываются условия их успешного использования.

Предметом исследования в статье является образование как динамическая система, как институт социализации, функционирующий в исторически конкретном социокультурном контексте. Целью исследования является определение базовых характеристик системы образования, соответствующей потребностям современного общества. В исследовании применялась трансдисциплинарная методология, основанная на принципах системности, эволюционизма, историзма, диалектики и общенаучных методах. Базовой гипотезой исследования является понимание образования как технологии программирования общественного сознания, как процесса производства человека, востребованного исторически конкретным обществом.

В системе образования вырабатываются и апробируются техники формирования определенного образа мира и человека, значимого для общества в целом, артикулируются принципы идентификации индивидов. Реформы в образовании инициируются историческим вызовом, новациями в экономике и политике, ответ на который невозможен без перестройки общественного сознания. В этих условиях школа становится своеобразной лабораторией социальных экспериментов, тестирующих значимость влияния возникающих новаций на общество, возможность и риски ответа. На основе анализа образования в проекте Просвещения индустриального общества в статье выявлены основания для построения модели современного образования, обозначены факторы, определяющие необходимость реформирования высшей и средней школы, изменения педагогической практики.

В статье рассмотрена дискуссия в научном сообществе по проблеме ограничения суверенитета государства (со стороны других суверенитетов, международного права и международных организаций, транснациональных компаний и т.д.). Показано, что хотя глобализация и ограничивает в некоторой степени суверенитет государства (особенно в экономической сфере), однако не приводит к потере суверенитета, поскольку именно государства оказываются наиболее эффективным инструментом для борьбы с различными кризисами (например, финансово-экономическими). Кроме того, создание системы всеобщего управления представляется невозможным без эффективно действующих государств. Таким образом, суверенитет сохраняет важнейшее значение в системе международных отношений, оставаясь на острие политического и научного дискурса.

В статье проводится анализ зарубежной историографии «цветных революций», состоявшихся в 2000–2014 гг. в Восточной Европе и на постсоветском пространстве. Рассматриваются основные концепции и подходы ведущих американских и европейских специалистов, указываются проблемные позиции в изучении феномена «цветных революций» и пути их решения. Основной акцент сделан на изучении историографии «цветных революций», произошедших в Сербии, Грузии, Украине и Киргизии в указанный период. Автор приходит к выводу, что в рамках зарубежного научного дискурса о «цветных революциях» все еще существует немало «белых пятен». Особенно это касается проблемы страновых исследований, так как многие вопросы, касающиеся «бульдозерной революции», «революции роз», «оранжевой революции», «тюльпановой революции» и «Евромайдана», до сих остаются нераскрытыми.

Исследование выполнено при поддержке Междисциплинарной научно-образовательной школы Московского университета «Сохранение мирового культурно-исторического наследия».

Статья посвящена исследованию политики России в отношении «революции роз», состоявшейся в ноябре 2003 г. в Грузии. Она стала первой «цветной революцией» на постсоветском пространстве, в ходе которой комплекс технологий по смене политических режимов, тремя годами ранее апробированный в Сербии, вновь продемонстрировал свою эффективность. Несмотря на то, что многие аспекты этой «цветной революции» на сегодняшний день получили достойное освещение в научной литературе, позиция и политика России в отношении данного государственного переворота до сих пор остаются практически не изученными. В статье дается обзор российско-грузинских отношений в постсоветский период, анализируется реакция российских властей на состоявшиеся 2 ноября 2003 г. парламентские выборы в Грузии, оцениваются и систематизируются заявления и конкретные шаги российских политиков и дипломатов в ходе осуществления «революции роз». В исследовании использованы документы Архива внешней политики Российской Федерации, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, электронные ресурсы органов государственной власти России, материалы ведущих российских и зарубежных СМИ. Сделан вывод, что с целью сохранения политической стабильности в Грузии Москва заняла нейтральную позицию и даже способствовала урегулированию внутреннего кризиса в стране, однако в результате «цветной революции» к власти в Тбилиси пришли антироссийские силы, политика которых впоследствии привела к значительному ухудшению российско-грузинских отношений и к обострению ситуации в регионе Южного Кавказа в целом.