Статьи

В статье исследуется осетино-ингушский конфликт в контексте геополитических потрясений начала 1990-х гг., распада Советского Союза. Глубочайший политический кризис, охвативший Российскую Федерацию как преемницу СССР, привел к многочисленным вооруженным столкновениям между различными этносами. В этом контексте особо выделяется регион Кавказа, поскольку помимо произошедших в стране политических трансформаций, некоторые народы этого региона подверглись репрессиям в период сталинского режима, чем во многом обусловлен масштаб и острота вооруженных столкновений. Осетино-ингушский конфликт —
яркий тому пример, отразивший противоречивую межэтническую обстановку в регионах постсоветского пространства. Кроме того, геополитическая ситуация на Кавказе в начале 1990-х гг. формировалась под влиянием крупных мировых государств, которых этот регион привлекал
своим географическим расположением, наличием природных ресурсов и крупных промышленных предприятий. Россия рассматривала существующие этнические противоречия с точки зрения геополитических рисков, учитывая, что соседние государства, преследовавшие свои интересы, могли использовать вооруженные конфликты, преимущественно
на межэтнической и религиозной почве, как удобный повод для внешнего вмешательства. В анализе эскалации осетино-ингушских противоречий используется значительный объем нормативных правовых актов, результаты которого позволили сделать вывод, что ни региональные, ни федеральные власти не приняли должных мер по предотвращению межэтнических столкновений на своей территории. В статье подробно раскрываются причины и мотивы, сыгравшие ключевую роль при выстраивании Россией политики в отношении противоборствующих сторон в рамках осетино-ингушского конфликта.

Статья посвящена исследованию политики России в отношении «революции роз», состоявшейся в ноябре 2003 г. в Грузии. Она стала первой «цветной революцией» на постсоветском пространстве, в ходе которой комплекс технологий по смене политических режимов, тремя годами ранее апробированный в Сербии, вновь продемонстрировал свою эффективность. Несмотря на то, что многие аспекты этой «цветной революции» на сегодняшний день получили достойное освещение в научной литературе, позиция и политика России в отношении данного государственного переворота до сих пор остаются практически не изученными. В статье дается обзор российско-грузинских отношений в постсоветский период, анализируется реакция российских властей на состоявшиеся 2 ноября 2003 г. парламентские выборы в Грузии, оцениваются и систематизируются заявления и конкретные шаги российских политиков и дипломатов в ходе осуществления «революции роз». В исследовании использованы документы Архива внешней политики Российской Федерации, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, электронные ресурсы органов государственной власти России, материалы ведущих российских и зарубежных СМИ. Сделан вывод, что с целью сохранения политической стабильности в Грузии Москва заняла нейтральную позицию и даже способствовала урегулированию внутреннего кризиса в стране, однако в результате «цветной революции» к власти в Тбилиси пришли антироссийские силы, политика которых впоследствии привела к значительному ухудшению российско-грузинских отношений и к обострению ситуации в регионе Южного Кавказа в целом.

В статье представлен генезис концепции устойчивого развития, рассматриваются ее структура, отличие и сходство различных подходов в ее создании, вопросы ответственного инвестирования, анализ отчетности и учета ESG-рисков. Авторами исследуется глобальный сдвиг в ESG-повестке с позиции специфики государственного управления и глобального поворота к интеграции биологических, циклических и зеленых принципов в экономику в разных странах (BCG). Результаты сравнительного анализа базовых принципов различных подходов в создании концепции устойчивого развития предлагается использовать для разработки стратегий устойчивого развития в различных секторах экономики, что является важным шагом на пути к более ответственному и устойчивому развитию общества.

В статье рассматривается новая форма экономической деятельности, которая определяется как гиг-экономика, возникающая в результате трансформации сферы занятости под воздействием цифровых технологий, определены ее место и роль в стимулировании в динамике экономического роста, показаны ее возможности и проблемы, выявлены пути их преодоления. Авторы исследуют социально-экономические парадоксы современного периода гиг-экономики и предлагают направления продвижения высококачественного и устойчивого развития гиг-экономики.

Здравоохранение большинства стран мира испытывает в современных условиях серьезные нагрузки. Несмотря на расширение количества услуг и улучшение качества медицинской помощи, отрасль не может справиться с существующими вызовами: увеличивается численность населения, растет продолжительность жизни, выявляются новые инфекционные заболевания, а в обществе возрастают ожидания в отношении доступа к медицинским услугам, их персонализации и комфортности. Значительное количество текущих проблем системы здравоохранения можно решить с помощью широкого внедрения цифровых технологий. Глобальная пандемия COVID-19 привела к ускоренному внедрению инноваций и переходу
от информатизации к цифровой трансформации.
Цифровая трансформация здравоохранения — это абсолютный
мировой тренд. Развитие digital-технологий направлено как на решение общегосударственных проблем, так и на реализацию национальной стратегии системы здравоохранения. Рынок цифрового здравоохранения растет за счет развития электронных медицинских карт (EHR), воз-
можностей мобильного здравоохранения (m-health), телемедицины и медицинской аналитики. По данным агентства Statista объем глобального рынка цифровой медицины в 2019 г. составил $106 млрд, аналитики прогнозируют его дальнейший рост до $639 млрд, т.е. более, чем в 6 раз.
Внедрение цифровых технологий в систему здравоохранения — процесс, который касается всех участников: государство, медицинских работников, разработчиков IT-решений и новых медицинских технологий, граждан.
В представленной статье проведен анализ зарубежного и отечественного опыта технологической трансформации здравоохранения в зависимости от уровня развития телемедицины.